Аутентичность текста под вопросом. Источник находится здесь.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ «ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»
Факультет мировой экономики и мировой политики
Центр комплексных европейских и международных исследований
Совет по внешней и оборонной политике
Авторский коллектив доклада:
Караганов Сергей Александрович,
Заслуженный профессор,
Научный руководитель факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ,
Почетный Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике,
Ответственный редактор доклада1.
Крамаренко Александр Михайлович,
Директор Программы ситуационных анализов факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ,
Посол в отставке,
Член Совета по внешней и оборонной политике.
Лукьянов Федор Александрович,
Профессор-исследователь факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ,
Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике,
Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике».
Тренин Дмитрий Витальевич,
Профессор-исследователь факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ,
Член Совета по внешней и оборонной политике.
1 Только ответственный редактор несет ответственность за окончательный текст доклада.
ОГЛАВЛЕНИЕ
3. Стремление интегрироваться в организации, где доминирует Запад
4. Отказ от выдвижения национальной идеологии, новой «русской идеи»
6. «Восточный недоповорот» и политика в отношении Мирового большинства
8.1. Мягкость, слабость, отложенный характер реакции
8.2. Снисходительное отношение к союзникам
8.5. Втягивание в гонку вооружений
8.6. Права русскоязычных. Россия
8.7. Переоценка влияния экономических факторов на внешнюю политику государств
1.1. Этот материал, подготовленный по просьбе АП — краткий перечень и анализ ошибок и недоработок нашей внешней и связанной с ней внутренней политики за последние четыре-пять десятилетий. Их было достаточно в течение всего периода с 1970-х годов. Многие эти проблемы стали очевидны (далеко не для всех в российской элите) только сейчас с приобретением нами негативного опыта.
1.2. Были и успехи, особенно в последние два десятилетия, когда дипломатия с лихвой компенсировала слабость в других сферах (об успехах можем написать отдельный текст). Но в 1980-х — 1990-х превалировали неудачи. Шлейф старых заблуждений и некоторые новые просчеты мешают уверенному движению вперед после 2000-х годов. Революционные изменения в мировом порядке, подстегнутые СВО, остро требуют коррекции ошибок, но и открывают возможности для курса на самостоятельное внешнеполитическое развитие.
1.3. Ниже представлен перечень этих ошибок и проблем условно по мере убывания важности, сопровождающийся некоторыми предложениями по их исправлению и решению.
2.1. Традиционный для России последних трёх с лишним столетий западоцентризм. В поздний советский и ранний постсоветский период — стремление «стать своими» для элит США и Западной Европы, войти в Евро-атлантическое сообщество («мировое сообщество», «цивилизованный мир») на особых условиях. (Вначале через «общеевропейский дом», затем через членство (либо какую-то форму интеграции) в НАТО/ЕС, а после неудачи — через партнёрства с западными институтами). Фактическое признание глобального лидерства США в обмен на надежду, что Запад в свою очередь признает высокий международный статус России. Бесславное «хождение в «восьмёрку». Неудачная попытка встроиться в мировую — фактически, западную — политическую и экономическую элиту (Давос, Мюнхенская конференция, Трёхсторонняя комиссия, Бильдербергский клуб и др.). Стремление получить от США и НАТО гарантии безопасности для России.
2.2. Желание интеграции с Западом — порождение относительной материальной отсталости нашей страны в советские времена. Оно было особенно очевидно в поздние советские годы по мере угасания национальной идеологии (тогда в коммунистической форме) и нараставшего разрыва в уровне и качестве потребления. Побыть «за границей» становилось главным мерилом успеха. В новые российские времена эта тенденция усугубилась приходом к власти группы прозападных плохо образованных и неопытных интеллигентов, сформировавших чиновничью элиту, и созданием массивной — из-за неудачных реформ — компрадорской буржуазии.
2.3. В последние полвека из-за навязывавшегося прежде коммунистического единомыслия и растущей неадекватности общественных наук, неспособных оценить вектор изменения мира и указать верные пути приспособления и/или лидерства, российское обществоведение, особенно экономические науки, социология, философия, науки о международных отношениях и, конечно, политология, стали переходить на западные теории и модели. А наднационального обществоведения — науки о деятельности людей и масс — не бывает. Хотя некоторые общие закономерности и существуют. В результате мы стали смотреть на мир через линзы, созданные на Западе и приспособленные для обеспечения его интересов.
Эти науки в подавляющем большинстве прямо или косвенно нацелены на определенные типы обществ, на обслуживание интересов национальных элит или их межстрановых групи (классов). Ситуация усугубилась навязыванием научному сообществу в последние десятилетия требований публиковаться в англоязычных (как правило, западных) журналах с их идеологическими установками и часто начётническими правилами. А через обществоведение устаревшие или заведомо нацеленные на иной тип общества концепции проникали и в практику.
Чего стоило бессмысленное, но существующее до сих пор понятие «паритет» как численное равенство вооружений. Хотя сейчас наблюдается тенденция к отказу от этого понятия, оно прорывается в заявлениях о «зеркальном», «симметричном», «соразмерном» ответе и тд. На деле любой ответ должен быть односторонне выгодным и максимально дешёвым, обесценивающим капиталовложения противника. (Лучший пример — гиперзвук). Столь же вредна концепция «ограничения вооружений», которое почти ничего не ограничивало, но позволяло лидирующим в разработке концепции (западникам) деформировать военное строительство в других странах и навязывать выгодные направления гонки вооружений. Следование в фарватере западной мысли стоило нам дорого — чрезмерных трат на поддержания ракетно-ядерного паритета и содержание обычных сил, равных но совокупности всему Западу (местами превосходивших его). Даже в последние годы мы отчасти пошли на поводу у Запада, считая, что больших неядерных войн между ядерными державами уже не может быть, и отказываясь от доктрины раннего или упреждающего применения ядерного оружия. До сих пор даже большинство военных пребывает в уверенности, что ядерное оружие, будь оно применено, неизбежно приведет к всеобщей термоядерной войне. А такое понимание выгодно более богатой и менее терпимой к потерям стороне (США), которая может рассчитывать на повторение изматывающей нас гонки обычных вооружений (относительно более дорогостоящей). Т.е. до самого недавнего времени в отечественном обществоведении военную силу было принято считать активом убывающим, а экономическую — всё более превалирующим. И это дань взглядам с Запада, который выпячивал свои конкурентные преимущества.
2.4. Оттуда же упор на легалистский подход к регулированию международных отношений «pacta sunt servanda» — соглашения должны выполняться. Между тем, Запад (особенно США) выполняет только те договоренности, которые считал выгодными и легко выбрасывает на помойку те, которые таковыми не считает. Мы же по-прежнему требуем «железобетонных» письменных гарантий, которые обязательно будут нарушены, унизительно клянчим «равноправных» отношений.
Выводы и рекомендации
2.5. Отношения России и Запада на обозримую перспективу — интенсивное противоборство, гибридная, в т.ч. опосредованная война без чётких и постоянных правил с высоким риском прямого столкновения, условия которого лучше диктовать, а не быть в него втянутым. После окончания острой фазы (будем надеяться, что она не перерастет в широкий термоядерный конфликт, который не только приведет к чудовищным жертвам, но может закончить земную цивилизацию в нынешнем виде) противостояние не ослабнет. Чтобы отношения серьёзно изменились к лучшему, необходимо стратегическое поражение США, которое заставит их «вернуться к себе» и традиционному изоляционизму, коренному пересмотру американской внешней политики восьми десятков лет. Предпосылки такого пересмотра просматриваются (Трамп), но само поражение пока нет.
2.6. Россия не вступает в союзы с другими странами помимо тактических, договоренности с западными странами возможны исключительно тактические. Россия опирается на собственные ресурсы. В военной области действует по возможности на опережение и несимметрично. Паритет (в стратегической ядерной сфере) — только для политических целей, поддержания реноме великой державы. Ограничение вооружений — только полный запрет каких-либо типов (оружие в космосе). Переговоры — для (видимости) снижения напряжённости. Гарантировать свою безопасность Россия способна только сама (частично полагаясь на близкие страны (Китай, Иран, Белоруссия), не надеясь на юридические обязательства со стороны стран Запада — они недоговороспособны, а любые обязательства аннулируются в любой момент.
2.7. В общественных науках, образовании — ориентации на создание своих методологических и теоретических основ. Использование инструментария (социологических исследований, матметодов в экономике и/или менеджменте) но не большинства теорий, пришедших извне. Предмет изучения — «критика теорий» — всех, в том числе и наших, с вычленением из них полезных и выгодных элементов. Но ни в коем случае не допущение новой самобытной «лысенковщины», поощрение максимально свободной дискуссии, общения с зарубежными специалистами. Коммунистическое единомыслие было одной из важных причин, погубивших Советский Союз. Необходимо изменение критериев оценки результатов научной деятельности и реформирование высшего образования. 2.8. Возвращаясь к своему естественному состоянию великой евроазиатской державы, уникально открытой цивилизации цивилизаций, будем хранить и развивать лучшее в нашем европейском культурном наследии, от которого сама Европа всё болыше отказывается. Объективно мы, ещё с ХГХ века, а сейчас в особенности перенимаем эстафету идей Просвещения и гуманизма. Хотели бы в дальней перспективе иметь добрососедские отношения с большинством европейских стран (когда они поймут саморазрушающую тупиковость курса на конфронтацию).
2.9. Преодоление западоцентризма подразумевает наращивание связей с Мировым большинством во всех сферах, форсированное перераспределение дипломатического корпуса от Запада к Мировому большинству.
3. СТРЕМЛЕНИЕ ИНТЕГРИРОВАТЬСЯ В ОРГАНИЗАЦИИ, ГДЕ ДОМИНИРУЕТ ЗАПАД
3.1. Это относится даже и к многим агентствам и направлениям работы ООН (зачем нам гендерный, климатический, квазиэкономический, правозащитный и т.д. блоки). Драматической ошибкой были попытки подружиться и даже интегрироваться с НАТО, которые легитимировали блок, косвенно содействовали продолжению его существования и даже расширению. Что мы делаем в ОБСЕ, да ещё на уровне министерских встреч и полновесного представительства, необъяснимо. Непонятны попытки следовать стандартам ОЭСР, Бреттон-Вудских институтов. Членство в ВТО частично утратило свой смысл. Во всех подобных организациях стоит участвовать преимущественно на уровне наблюдателей или пытаться переформатировать их в пользу адекватного представительства Мирового большинства (МВФ, Мировой банк). Вокруг этих и подобных организаций крутятся сотни отечественных экспертов и чиновников. А представительство РФ в перспективных организациях Мирового большинства минимально. Мы даже не пытались вступить во Всестороннее региональное экономическое партнерство (ВРЭП), оправдывая это недостатком экспертов (!).
3.2. Ошибкой было и стремление сблизиться с Западом на основе общечеловеческих ценностей. Запад не хотел интегрировать Россию, опасаясь за сохранение своей иерархии, выгодной по-разному и США-гегемону, и подчинённым ему европейским нахлебникам в области безопасности. Кроме того, Запад уходит от человеческих (консервативных) ценностей в сторону надчеловеческих или античеловеческих — отрицание истории, родины, семьи, веры, пола, а значит, и любви и т.д.
3.3. Явным просчётом была провальная ориентация ЕАЭС на последующую интеграцию с Евросоюзом. Запад не признаёт за другими права на равноправную интеграцию. А ориентация на евростандарты облегчила стремление компрадорских слоев в союзных странах проникнуть в ЕС, оторваться от России, замедлила интеграцию с гораздо более перспективными рынками Азии.
3.4. Стремление интегрироваться с Западом было изначально обречено, если речь шла о равноправной и выгодной обеим сторонам интеграции. Концептуальной ошибкой был и расчёт на то, что развитие экономических связей станет страховкой отвойны, инструментом предотвращения кризисов. Идеологические и политические мотивы часто преобладают над экономическими интересами. Тем более, что военно-политическое и идеологическое доминирование крайне выгодно — позволяет перераспределять ресурсы в свою пользу. Экономические связи без опоры на военную и политическую силу, на твердый идеологический стержень, хрупки и малоперспективны со стратегической точки зрения.
Выводы и рекомендации
3.5. Необходимо подключение к ВРЭП, увеличение присутствия в азиатских интеграционных форматах, связей с африканскими и латиноамериканскими интеграционными объединениями за счет сокращения или прекращения участия в доминируемых Западом организациях (особенно ОБСЕ, вслед за СЕ и ЕСПЧ). Целесообразны следующие действия:
3.5.1. Всемерное укрепление потенциала ШОС, БРИКС и нашего участия в них с их расширением. Налаживание более тесных связей с региональными интеграционными объединениями (Африканский союз, МЕРКОСУР ит.д.) за счет перераспределения людских и административных ресурсов от ЕС, который оказался еще одним — наряду с НАТО — западным механизмом сдерживания развития России.
3.5.2. Требует организационного наполнения концепция Большого евразийского партнерства (БЕАП). Первоначально через серию экспертных конференций (Валдай, РСМД, СВОП, родственные организации) в странах Азии, Мирового большинства с последующим повышением их уровня. Цель — дополнить ООН, отчасти оттеснив её (подрыв этой организации нецелесообразен не только по причине особых привилегий там России, но и поскольку она в целом востребована Мировым большинством).
3.6. Основополагающая установка: мы — не окраина Европы, продолжающая к ней тянуться, а самостоятельная евроазиатская цивилизация. Идя на Восток через подъём всей (а не только дальневосточной части) Сибири, мы возвращаемся к истокам своей самобытности и величия. Необходимо систематически преодолевать разрывающий Россию когнитивный диссонанс: стремление стать частью Запада и основные интересы преимущественно на Востоке.
3.7. Смена попыток интеграции с Западом на интеграцию с Азией (Китаем) временно необходима, но стратегически достаточно опасна (хотя и меньше, чем первое — Китай не может и не хочет влиять на нашу культурную идентичность и суверенитет).
3.8. Дальнейший упор на максимально возможную и выгодную самодостаточность (и диверсификацию связей) в ключевых областях — энергетике, информатике, микроэлектронике, авиастроении, создании современных поездов, максимально возможный технологический суверенитет. Необходима новая экономическая модель развития и обслуживающая её (а не западные догмы и западные интересы) кредитно-финансовая политика.
4. ОТКАЗ ОТ ВЫДВИЖЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ, НОВОЙ «РУССКОЙ ИДЕИ»
4.1. Наевшись коммунистическим единомыслием, мы долгие годы отказываемся от выдвижения национально-государственной идеологии. Многие её элементы прослеживаются в речах Президента, министра иностранных дел, но они не облечены в документальную форму и настойчиво не продвигаются.
4.2. В результате имеем идейный вакуум. Обществу не вполне понятно, кто мы, куда хотим идти. Одним из абсолютно необходимых условий величия страны является именно наличие такой идеологии (Китай, США). Когда страны теряют национальную идею они перестают быть великими или разваливаются. Так произошло с СССР, большинством в прошлом великих европейских держав (Испания, Великобритания, Германия, ряд других). Растворившись в ЕС, они обрели на время спокойствие, но потеряли стержень развития и обречены на деградацию. Идеи бывали ошибочными — фашизм в его отвратительном германском исполнении или коммунизм в его относительно неэффективной, да и зверской советской версии. Но без таких идей великие нации перестают быть таковыми или вовсе погибают. Кладбище истории усеяно тенями или могилами стран, потерявших национальную идею.
4.3. Отказ от выдвижения и продвижения национальной идеи объясняется и чрезмерной опорой на политтехнологии, а также воровским характером первых постсоветских элит — «бабло побеждает зло». Служение национальной идее противоречит ориентации в первую очередь на материальное накопление и вывоз накопленного. Политтехнологии полезны, но не заполнят идейную пустоту.
4.4. Сыграло роль и навязанное с Запада убеждение, что в национальной идее нет нужды или это она якобы должна прийти снизу из общества. Между тем национальные идеи всегда приходили сверху — от монархов и/или элит. Естественно они должны были отвечать базовым потребностям и ценностям обществ.
4.5. Противодействие выдвижению национальной идеи исходило из понимания на Западе и в среде ориентировавшихся на него российских элит, что в России такая идея может быть только незападной или даже антизападной.
Выводы и рекомендации
4.6. Остро нужно выдвижение новой-старой ведущей в будущее, восстанавливающей национальный кураж «русской идеи» и её последовательное продвижение и для себя (в первую очередь), и в мире.
4.7. Повторим, она уже существуег в речах Президента, министра иностранных дел, других лидеров, в общественной дискуссии, в которой нарастают требования её выдвижения и продвижения.
4.8. Естественно, разработка требует отдельных усилий, но идея лежит на поверхности. Вот некоторые её несущие элементы.
4.8.1. Мы уникальная страна — цивилизация, объединяющая многие цивилизации, уникально культурно и этнически открытая, но объединенная вокруг русского языка и, опять же, многонациональной культуры России. Гоголь, Шевченко, Айтматов, Ауэзов — такие же русские, как и Пушкин (с эфиопскими корнями), Толстой (с татарскими), Лермонтов (с шотландскими), Блок (с немецкими). История показывает, что геополитический статус государств основывался в том числе на усовершенствованном (с множеством заимствований из других языков), облагороженном национальном языке: так было с Францией и Англией (этот процесс был осуществлен в ХУ! веке), с Россией и Германией в ХХ веке. Именно поэтому сейчас удар наносится по русскому языку, дабы ограничить его применение и распространение.
4.8.2. Мы — оплот суверенитета и независимости, борьбы против любой гегемонии. Свергли татаро-монгольское иго; разгромили Наполеона, Гитлера, поддержали антиколониальное движение, подорвали фундамент гегемонии Запада последних пяти веков — военное превосходство, на котором зиждилось его преимущество в политической, экономической, культурно-информационной областях. Это способствует возрождению в прошлом подавленных цивилизаций. Сейчас мы — военно-политический стержень борьбы стран, народов с остатками неоколониального «ига» Запада за свободу выбора своего пути. За это нас ненавидят и хотят разрушить.
4.8.3. Мы за сохранение истинных человеческих (С.К. — неправильно говорить «традиционных») ценностей в противовес надчеловеческим или даже античеловеческим, периодически продвигаемым на Западе (нацизм, сейчас отрицание истории, пола, любви, семьи, родины). Мы считаем, что человек рожден для служения не себе, но семье, обществу, родине, человечеству, Богу, если он в него верит.
4.8.4. Естественно эти тезисы легко развить и дополнить.
4.8.5. В идейной сфере пора переходить в наступление, прямо утверждая, что мы защищаем человеческие ценности, гуманизм, а западные элиты — постчеловеческие, надчеловеческие, включая элементы фашизма у себя и нацизма на Украине. Ранее мы воздерживались от наступательной политики в этой области, опасаясь ещё болышего осложнения отношений. Теперь перчатки сброшены, и терять нам нечего — обрести мы можем себя.
4.8.6. Нужна и духоподъемная, долгосрочная программа развития страны — «Русский путь», нацеленный на выход на новые рубежи величия и благосостояния к 1200-ой годовщине основания Руси — к 2059 году (если считать от Новгорода, что логичнее и правильнее. Именно Новгород, а не Киев — мать городов русских). Или все-таки Киева — тогда целевая дата — 2062 год. Такая постановка вопроса придаёт и нынешнему военному кризису необходимую историческую глубину и осмысленность.
5.1. Политика СССР в отношении Украины была провальной. Общеизвестное ленинско-сталинское-хрущевское присоединение исконно русских земель, а также Галиции, восстановление западных украинских городов и заводов после ВОВ в первую очередь и за счет коренных русских земель.
5.2. В новой России украинская политика почти отсутствовала. Считалось, что они «сами приползут», их задаривали и субсидировали в астрономических размерах до 2006 г. за счет «дельты» между мировой (европейской) ценой за газ и ценой поставок. «Дельта» частично разворовывалась и россиянами, которые, как и украинцы, большую ее часть вывозили за границу. Европейцы тоже получали часть этой «дельты». Но еще больше жировали за счет вывоза. Работа с украинской элитой велась в 1990-е гг. почти исключительно СВОП. Надеялись договориться с постоянно меняющейся коррумпированной верхушкой и олигархами. А западники работали со всеми и получали мощный рычаг давления за счет шантажа элиты, массово вывозившей деньги.
5.3. Не вполне подтверждается и тезис о том, что мы единый народ. Это правда только в отношении восточных и южных областей нынешней Украины. Но и там население за 30 лет «незалежности» привыкло к новой реальности, вросло в нее, подверглось массированной идеологической обработке. В отношении большей части населения Правобережья этот тезис совсем неточен (мы не послушали Солженицына). Это малообразованное население с деревенской ментальностью и глубокой завистью ко всему русскому. Ведь в рамках империи все достижения приходились именно на русскоязычные области, на Центр, а языком их был русский. Про западные области и говорить нечего. Там в советские годы не была добита бандеровщина. Своим невниманием, иллюзиями, субсидиями мы сами вскормили гидру укрофашизма.
5.4. По сути, мы 15 лет продолжали уходящую корнями в СССР политику субсидирования Украины, которая давала возраставшие отрицательные дивиденды.
5.5. На Украине, как и почти повсеместно, из-за коммунистических, а затем либерально-демократических иллюзий, мы недооценили силу национализма. Недоиспользуем из-за боязни великорусского этнического самоубийственного национализма русско-российский национализм. А ведь мы великая страна-цивилизация, уникально полифоничная, но ведомая общей русской культурой, пример и оплот культурного и политического суверенитета стран и народов во всем мире. О «русской идее» — в другом (четвёртом) разделе.
5.6. Недостаточно решительно и последовательно мы действовали на украинском направлении и в последние годы. После блистательной операции в Крыму не развили успех, освободив южные и восточные области, что, видимо, тогда можно было сделать относительно малозатратно. Не стоило признавать заведомо нелегитимный режим, пришедший к власти после госпереворота. Энтузиазм 2014 г. не использовали для резкого обновления и очистки элиты, запуска реформ, которые развертываются только сейчас. Слишком долго полагались на возможность договориться с Западом (Минский процесс), отвлеклись на ковид. Недооценили успех враждебной пропаганды и скорость перестройки украинских вооруженных сил, влияние антироссийских сил и настроений. Выдвигать ультиматум и начинать военные действия (СВО) стоило бы года на два-три раньше.
Выводы и предложения
5.7. В рамках СВО необходимо присоединение южных и восточных и поднепровских областей нынешней Украины с последующей интенсивной идеологической обработкой по типу гэдээровской и вытеснением националистических элементов. Большую часть Правобережной не присоединять, а уничтожить транспортную, энергетическую, промышленную инфраструктуры, превратив регион (возможно разделив его с соседями) в аграрную окраину, не допуская его использования в военных целях (марионеточное правительство (правительства), военные базы).
5.8. Главное в решении «украинского вопроса» — превращение этого региона в дружественный нам буфер на границах с Западом.
5.9. Основной же упор развития страны необходимо делать на Зауралье, как можно быстрее смещая туда экономико-политический центр страны. На Западе, учитывая накопленные проблемы, ведущий вниз вектор развития большей части Европы, перспектив нет. Культурные, научные, экономические связи там, где невыгодно, рвать не стоит, но стоит начать стратегическое отгораживание. В долгосрочной перспективе в Европе будут нарастать нестабильность, распри, неофашизм. (О Зауралье-Сибири — в отдельном разделе).
5.10. Ни в коем случае нельзя вкладывать средства в восстановление западных областей Украины, даже если там будет создано относительно дружественное России государственное образование. Ограниченное вложение средств только в восстановление Юга и Востока — нельзя повторить ошибку советских властей, которые после ВОВ восстанавливали Украину во многом за счет восточных и центральных регионов. Украина — относительно отсталая аграрная окраина.
6. «ВОСТОЧНЫЙ НЕДОПОВОРОТ» И ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ МИРОВОГО БОЛЬШИНСТВА
6.1. Политика СССР в отношении «третьего мира», поддержка деколонизации были в целом успешны и оставили длительный положительный шлейф. Правда, СССР слишком много вложил в поддержку часто недееспособных режимов «соцориентации». Крупной стратегической ошибкой была ссора с КНР, которой, видимо, можно было избежать. Еще большей ошибкой, хотя и во многом вынужденной, стало бегство РФ из стран «третьего мира», почти полная переориентация экономико-политических связей на Запад. Частично она была вызвана и «очарованием» Западом 1980-1990-х гг., привычкой смотреть на мир через его линзы (во многом остающейся и до сих пор), верой, что технологии (особенно цифровые) — это все, а значение материальных и людских ресурсов, территории сокращается. Недооценивали, опять же следуя западным теориям, значение внутриконтинентальных связей по сравнению с морскими.
6.2. «Восточный поворот», интеллектуально начавшийся с конца 2000-х гг., а на государственном уровне с начала 2010-х гг, был призван восполнить диспропорцию, освободить российскую элиту от западоцентризма, а российскую экономику от чрезмерной ориентации на начавшие скукоживаться и становиться политически ненадежными западные (европейские) рынки, переориентировать Россию на растущие, в первую очередь азиатские рынки. «Поворот» принес плоды, и без них нынешняя схватка с Западом была бы ещё более опасной.
6.3. Но он остановился на полпути. Причины: сопротивление европоцентричной элиты, компрадорского (по большой части связанного с Западом) класса, бюрократический, технократический характер, отсутствие идейного духоподъемного стержня. Поворот остался чуждым для россиян, в том числе и дальневосточников. Среди главных причин замедления — искусственное разделение Сибири — единого исторического, географического, человеческого, экономического региона. Наименее развитый подрегион Сибири — Дальний Восток — был отделен от наиболее развитых в человеческом, научном, промышленном и даже ресурсном отношении Восточной и Западной Сибири, обречённых на продолжение «континентального проклятия» — относительной оторванности от поднимающихся рынков и/или зацикленности на малоперспективных западных. Недостаточно использован наиболее качественный в России человеческий капитал. Он продолжал сокращаться. Последняя программа развития СФО качественно ничего не изменила, это преимущественно технократия и не общероссийского характера, продолжает контрпродуктивную разорванность Восточной и Западной Сибири от Дальневосточной Сибири и Арктики.
6.4. До самого последнего времени мышление большинства российских элит и населения оставалось евроцентричным. То же самое и с большей частью бюрократического аппарата, включая МИД. В стране чудовищный дефицит кадров, знающих Азию, Африку и Латинскую Америку. Несмотря на все призывы, на востоковедение до сих пор выделяется всего 610 мест на места в бакалавриатах, оплачиваемых государством. Нужно в разы больше. Минобразования некомпетентно и отстало от требований времени. И это в лучшем случае. Вымирают иранисты, индологи.
6.5. Военный конфликт на Украине угрожает стягиванием ресурсов — управленческих, финансовых, человеческих на необходимое, но в геополитической и геоэкономической сфере малоперспективное, если не тупиковое, направление развития.
Выводы и предложения
Остро необходима программа нового освоения и развития всей Сибири с упором на азиатские и другие незападные рынки. И с привлечением капиталов с Ближнего Востока, Восточной и Юго-Восточной Азии, Индии.
6.6. Она должна включать:
6.6.1. Мощный идеологический компонент: Сибирь — страна будущего, мост в него. Она то место, благодаря которому из Руси выросла великая Россия. Нужна массовая пропаганда Сибири, её новая романтизация, возвращение её истории в центр российской идентичности.
6.6.2. Перемещение части столичных функций в города Сибири. Управление наукой — в Новосибирск-Томск, промышленностью — в Красноярск-Иркутск- Новокузнецк-Омск, внешней торговлей — во Владивосток. За переводом министерств и штаб-квартир крупнейших корпораций последует и честолюбивая, патриотическая молодежь, которая часто не находит себя в старых столицах. Для Президента нужна третья — Сибирская столица. Программа переселения миллиона-двух людей, в первую очередь, с Украины в новые города и города-спутники существующие и освоение новых пространств (Минусинская котловина и др.) Этот сдвиг необходим и для перенастройки менталитета российской элиты на традиционные ценности, новые грандиозные задачи, от западоцентризма. Необходимо перемещение и по военно-стратегическим соображениям. Запад останется по большей части враждебным долго, Европа начнет дестабилизироваться. Будет нарастать нестабильность и на Юге. Необходимо заполнение относительного вакуума на границах с Китаем, что неизбежно может создать проблемы в долгосрочной перспективе и не только на Дальнем Востоке. К тому же, мы крайне скупо используем возможности, предоставленные азиатскими рынками.
6.6.3. Резкая интенсификация строительства транспортных путей особенно меридианных, соединяющих Россию с Азией и её — с Ледовитым океаном. Для строительства таких путей можно использовать и военнопленных (так было всегда в России) и лиц, осужденных за преступления во время конфликта на Украине. Но главное, конечно, добровольное переселение.
6.7. Ускорение переформатирования нашего внешнеполитического и внешнеэкономического аппарата. Служить на Востоке, в Африке, Латинской Америке должно стать престижнее и выгоднее, чем на Западе или в часто уже бессмысленных и контролируемых с Запада международных организациях. Высвобожденный последней волной сокращений на Западе дипперсонал нужно переквалифицировать и перенаправить в страны Мирового большинства и восточные регионы России укрепить кадровый потенциал для международных связей, в страны бывшего СССР, которым уделяется явно недостаточное внимание.
6.8. Устремлённую в будущее программу нового освоения Сибири нужно создавать в Москве (чтобы избежать сибирского местничества) и с мощным идейным зарядом, но с основной опорой на сибирские научные кадры и продвижением местных медийных лидеров на общероссийский уровень. Возможен и призыв сибиряков с их особым независимым и инициативным характером на работу в Москву на министерский и выше уровень. Привлечение «питерских» было плодотворным. Готовы вместе с сибиряками (Новосибирск, Томск, Красноярск, Иркутск, Хабаровск) взяться за разработку и продвижение программы подъёма России через новое освоение Сибири. В числе прочего это имело бы огромное символическое значение, включая сигнал всему миру.
7.1. Во многом анахронизмом является политика в области ограничения и распространения ядерного оружия и ракетных технологий. На ранних этапах она поддерживала уникальный ядерный статус СССР/России, ограничивала потенциально дестабилизирующие возможности потенциальных ядерных держав угрожать нашей стране и провоцировать мировую войну. Но распространение ядерного оружия продолжалось и ничего страшного не принесло. Израиль более уверен в своей безопасности, арабы поумерили пыл и стали договариваться. Индо-пакистанский конфликт стал спокойнее. Индия не так опасается Китая. Ядерное оружие КНДР — скорее фактор стабильности, поскольку ограничивает возможности США. На Западе (в частности, в США) уменьшился страх перед ядерной войной ядерное сдерживание в целом играет все менее стабилизирующую роль (конфликт вокруг Украины — наглядный пример). Раньше стремление предотвратить распространение было связано и с риском того, что, если ядерное оружие будет применено в ограниченном конфликте и не приведет к общемировой катастрофе (например, Индия-Пакистан), это подорвет внушенный всем (и тогда правильный) «священный» страх перед его применением и «неизбежностью» его эскалации до глобального термоядерного конфликта. Страх, по сути, и так рассосался. Сдерживание перестает работать в прежнем объеме.
7.2. Нераспространение ядерного оружия выгодно теперь больше США. Оно ограничивает потенциальных противников (Иран), помогает держать под контролем те страны, которым «предоставляют» ядерные зонтики: Япония, Южная Корея, Европа и т.д. Ясно, что, если некоторые из этих стран получат ядерное оружие, они станут гораздо более независимыми от США (а в них часто очень мощны антиамериканские настроения). Значительной угрозы для России эти ядерные державы представлять не будут. Из-за малых территорий любой ответный удар сотрет их с лица земли. Особый вопрос — ФРГ, Украина или Польша. Но получение ими ядерного оружия относительно легко предотвратить политическими мерами или упреждающим ударом, который, учитывая историю германских агрессий, будет принят, как минимум, с внутренним пониманием. Естественно, это же относится к Польше, к «гиене Европы» и Украине — «обезьяне с гранатой», но, будем надеяться, что Украины просто не будет. Получение (при нашей скрытой поддержке) ядерного оружия Ираном, Египтом, Саудовской Аравией, ненамного увеличит угрозу ядерного конфликта на Ближнем и Среднем Востоке. Но с годами ситуация стабилизируется, а зависимость от США кардинально упадет. Ясно, что обладание ядерным оружием странами БРИКС и потенциальными членами этой группировки (Аргентина, Индонезия, даже, возможно, Турция) серьёзно ослабит США, но не угрожает жизненно важным интересам России. Возрастет угроза ограниченного применения ядерного оружия. Но будет создаваться и многосторонняя система ядерного сдерживания. Без неё многополюсный мир, к которому мы стремимся и в котором бы могли играть роль балансира, просто не состоится. Для него нужен крепкий военно-стратегический фундамент. Понятно, что вопрос о политике в отношении распространения крайне деликатен.
7.3. Режим ограничения распространения ракетных технологий не работает (новые поколения вооружений, дроны и т.д.), но выгоден преимущественно американцам и другим западникам, связывает нам руки, препятствует появлению стран, мешающих западной гегемонии. Другое дело, что распространение таких технологий угрожает и нам. Но оно и так угрожает (турецкие дроны на Украине), но в гораздо большей степени угрожает глобальной американской империи. У нас, как и у китайцев, главные интересы сосредоточены в рамках наших границ.
Выводы и предложения
7.4. Выйти из режима РКРТ. Из ДНЯО, возможно, выходить сразу не надо, наоборот, поддерживать (лукаво) призывы ликвидировать в конце концов ядерное оружие. С его распространением оппозиция ядерному оружию ослабнет — оно не будет восприниматься как уникальная привилегия сильных и богатых.
7.5. Срочно надо начинать серьезный стратегический диалог с новыми и потенциальными ядерными державами (Южная Корея, Япония, Египет, Иран, Саудовская Аравия, возможно Бразилия, Аргентина ит.д.). Надо рассмотреть вопрос о поставках технологий, помогающих производству ядерного оружия Ирану (если он откажется от цели уничтожить Израиль) и с последним, чтобы начать вырабатывать систему регионального ядерного сдерживания и баланса). Такое предложение будет встречено в штыки значительной частью нашего внешнеполитического истеблишмента, выросшего на прежних (по большей части американских) догмах. Но работу, в том числе и с ним, нужно начинать как можно скорее. Естественно, этот маневр нужно совершать в тесных консультациях, объясняя и предлагая своё видение китайцам, корейцам, индийцам, израильтянам, другим важным партнерам по Мировому большинству. С ними надо начинать стратегические диалоги, на втором или «полуторном» треке.
7.6. Учитывая ослабление ядерного сдерживания, нужно срочно начать разговор с ведущими странами Мирового большинства о возможности (целесообразности, неизбежности) нанесения ограниченных ядерных ударов по странам, поддерживающим войну на Украине, прежде всего натовским. Продолжение такой войны будет уменьшать сопротивление этой идее. Нужно активно способствовать такому тренду. Утечки о таких разговорах (которые можно стимулировать) будут способствовать укреплению сдерживания.
7.7. Необходим выход из режима санкций против Ирана и КНДР. Он был в подавляющей степени выгоден США. Мы тащились в фарватере, не желая осложнять всё равно безнадежные отношения. Естественно, политику в отношении Ирана нужно обсудить с Израилем и арабами и давить на Тегеран в пользу его отказа от лозунга уничтожения Израиля. Снятие хотя бы части санкций с КНДР позволит нам привлекать сотни тысяч трудолюбивых и дисциплинированных работников для подъема Сибири. Прошлый отказ от приглашения корейцев был вопиюще контрпродуктивен. Естественно, по этому вопросу нужно консультироваться с Пекином и Сеулом.
8.1. Мягкость, слабость, отложенный характер реакции. Она унаследована от позднего советского ощущения ущербности, неправоты и ранней российской слабости — желания понравиться, быть «своими». Играет роль и естественное стремление дипломатического ведомства сгладить острые углы (ну и порой не создавать себе лишних проблем). Самый очевидный пример «мягкости» — мы почти никогда не прибегали к инициативной массовой высылке дипломатов, очень редко к инициативному введению санкций против лиц и компаний из недружественных стран.
8.1.1 Мы, таким образом, «испортили» западников, привыкших к такому поведению. Испортили и соседей по бывшему СССР.
8.1.2. Такую линию начали ломать в последние месяцы, но пока не системно. Естественно, не стоит санкциями или «зеркальным» ответом на них вредить себе. (Например, ограничивая въезд гражданам из стран, которые ограничивают въезд наших граждан). Инициативно вводить санкции в случае нарушения наших интересов, даже символические, инициативно выгонять дипломатов, понижать уровень дипломатического присутствия. (Например, в Польше, Литве, Румынии, разместившей на своей территории не только комплексы ПВО, но и части 101-й американской дивизии). Достаточно сложный, но очевидный пример — отзыв посла в ФРГ в ответ на решение послать «Леопарды». Если дело пойдёт дальше — отзыв членов семейств, а потом и самих дипломатов, как скрытое предупреждение (в рамках политики сдерживания) о возможности нанесения ударов по «центрам принятия решений» в странах, активно участвующих в поддержке киевской хунты (Литва, Латвия, Польша, Германия, Словакия, Чехия, Румыния и т.д.). Возможный следующий шаг в политике активного сдерживания — призыв к гражданам России покинуть эти страны или регионы, прилегающие к военным объектам и «центрам принятия решений». Следующий шаг — аналогичный призыв ко всем мирным гражданам. (Подробная записка по вопросам укрепления ядерного сдерживания и уменьшения риска (глобального) термоядерного конфликта будет разослана в начале марта после проведения соответствующего ситуационного анализа).
8.1.3. Если западники пойдут на попятную, их можно «награждать» смягчением уровня предупреждений — угроз, увеличением дипломатического присутствия.
8.2. Снисходительное отношение к союзникам. Оно началось с ОВД/СЭВ и во многом продолжилось в отношениях ОДКБ/ЕАЭС. Когда-то эта логика диктовалась мощным коммунистическим интернационализмом, стремлением задобрить. Льготы этим странам, прямые и косвенные субсидии очень редко политически обуславливались. Самый вопиющий пример — политика в отношении Украины. Санкции применялись — и с успехом — в отношении Грузии, Молдовы (с чуть меньшим), но почти никогда — против Армении, Казахстана, несмотря на часто недружественные жесты и насквозь компрадорский характер их элит. И это при том, что ни Армении, ни Казахстану, ни Киргизии с Таджикистаном деваться особенно некуда. Без российской поддержки их «сожрут» соседи. Ну и должны понимать: время военное.
8.2.1. Продолжается традиция недостаточного внимания к союзным странам. У нас единицы специалистов (если есть) по Казахстану, Азербайджану, Узбекистану. Послы в этих странах редко поднимаются на высшие позиции в МИДе, в органах госвласти.
8.2.2. Возможно, такая политика вызвана многолетним недостаточным вниманием нашей дипломатии к странам бывшего СССР. Долгие годы мы уступали навязываемому Западом и ориентировавшимся на него нашим элитам нарративу о «российском империализме». И это при том, что все республики жили за счет прямых и косвенных субсидий РСФСР, уменьшившихся, но оставшихся и при новой власти. В результате возник дисбаланс. В союзных странах тема «российского империализма/колониализма» обсуждается в том числе при активном участии правящих кругов, в то время как в России руководство давало и (продолжает давать?) указания говорить только о совместной истории и текущих взаимоотношениях преимущественно в позитивном ключе, не подчеркивая то, что мы защищали и подняли большинство этих стран на новый уровень развития (Киргизия, Казахстан, Таджикистан и др.). Опасаясь осложнения работы, Москва свела контакты почти исключительно к действующей власти. Мы не требуем ограничения присутствия западных НКО, а наши НКО зачастую ограничивают.
8.2.3. В результате Россия часто поддерживает не всегда пророссийских политиков или откровенно слабые фигуры. Отказавшись после распада СССР от силового вмешательства во внутренние дела своих соседей, Москва впала в другую крайность — задаривание и сведение политических контактов исключительно с действующей властью. В результате сужены возможности маневра и давления. Столь же провальной оказалась ставка на то, чтобы проблемы в отношениях с соседями решать вливанием денег по принципу «бабло побеждает зло», недооценка силы национализма. Мы повторяем ошибки, сделанные в отношении стран ОВД, которые мгновенно отделились от СССР, или в отношении Украины. Частичное исключение — политика в отношении Белоруссии. Но это особый случай. Руководствоваться коммунистическим интернационализмом, как прежде, или ностальгией по СССР, соображениями демократизма контриродуктивно. Соперники этого не делают. Впрочем, вежливость проявлять надо. А этого часто нет — мы делаем резкие шаги без информирования союзников.
8.2.4. Некоторые из выводов и предложений прямо вытекают из предыдущего текста. Нужна активная, рациональная, долгосрочная политика, которой нет, за исключением общих заявлений в доктринальных документах или заламывания рук в экспертных кругах по поводу нелояльности союзников. Сейчас, во время СВО, резких движений делать не стоит. Но нужно готовиться к серьезной смене курса и к увеличению внимания к этим странам после завершения активной стадии. Пока же часть освободившихся дипломатов стоит переквалифицировать и направлять в соответствующие страны для углублённого изучения ситуации, завязывание контактов и подготовки к серьезной коррекции политики.
8.3. Мы не обладаем достаточным объемом информации по диаспорам соседних стран, по российской политике в отношении трудовых мигрантов из государств бывшего СССР (если она есть). Пока гастарбайтеров в основном прессингуют и дискриминируют.
8.3.1. Если на многих направлениях мы призываем к ужесточению линии, то здесь — наоборот. Жесткая линия в отношении явных нарушителей, попыток организовать националистические сообщества — необходима. Но не менее важна открытая и гласная защита прав гастарбайтеров, наказание за их нарушения, за проявление расизма.
8.3.2. Защитой их прав должны активно и гласно заниматься СПЧ, уполномоченные по правам человека, соответствующие НКО. Гастарбайтеры, как и студенты из стран бывшего СССР — потенциальные (и реальные, если ими заниматься) агенты влияния, не менее важные (в силу их массовости), чем студенты из соответствующих стран. Нужна и активная поддержка (контролируемых) организаций, диаспор.
8.4. «Попутчики» на Западе. В Европе — во всяком случае в ближайшие пять лет самостоятельных от США и атлантистов серьезных политических сил нет и не будет — до активного развала ЕС и еще одного стратегического поражения и отступления США. Если там и появляются самостоятельные политики, они быстро компрометируются и/или вычищаются американцами с помощью местных лояльных США кругов. Отслеживать политические процессы в Европе и в трансатлантических отношениях нужно. Использовать (и не стесняясь) их слабости, разногласия в ЕС — целесообразно, но инвестировать в собственные масштабные политические проекты в странах ЕС пока рано.
8.4.1. В США у нас практически нет и пока не может быть попутчиков, политических друзей. Антироссийский консенсус внутри американского политического класса прочен. Пока США не начнут резко терять положение в мире, рассчитывать на попутчиков не стоит. До тех пор России надо просто использовать (но не тратясь на это чрезмерно) трудности, с которыми сталкиваются США в мире, упрочивать свои позиции в Мировом большинстве. Целесообразно повышать угрозу безопасности США, чтобы усиливать оставшиеся круги, опасающиеся прямого удара по США (военные, реалисты в истеблишменте). Даже в случае прихода к власти Трампа или его подобия быстрого перелома нынешней политики не будет.
8.4.2. Естественно, нужно поддерживать интенсивный интеллектуальный диалог с экспертным сообществом, особенно молодым, для подготовки людей, с которыми мы будем иметь связи, полезные в случае если/когда начнутся коренные перемены в политике западных стран. И, конечно, сохранять связи по культурной, образовательной, научной линии там, где это возможно и выгодно.
8.5. Втягивание в гонку вооружений. Надеемся, что урок СССР, одной из главных причин провала которого было втягивание, порой и инициативное, в гонку вооружений, — усвоен. В условиях СВО, повышения уровня международной нестабильности укрепление военной мощи — эффективного инструмента политики — неизбежно. Эти вложения до определённого уровня просто выгодны. Военная слабость приводит к огромным экономическим потерям — см. провал Китая в ХХ — первой половине ХХ века или наш в 1990-е годы. Это нужно объяснять обществу, которое по советской инерции считает траты на «пушки» растратой. Но необходимо постоянно помнить, что исчезновение «масла» неизбежно, уже в среднесрочной перспективе приводит к падению поддержки власти. Продолжать курс на асимметричные относительно дешевые средства сдерживания и опускать «ядерный порог». Гонка обычных вооружений нам относительно невыгодна. Хотя асимметричная, основанная на уроках СВО модернизация остро необходима.
8.6. Права русскоязычных. Россия с самого начала пассивно реагировала на ущемление прав соотечественников, русского языка — прежде всего в Прибалтике и на Украине, а также в Туркмении, Казахстане и ряде других стран. Причины — нежелание обострять отношения с новыми государствами, отсутствие кадров для работы с ними (приятнее заниматься Люксембургом), экономические интересы части российских деловых кругов, нежелание дипломатов осложнять себе жизнь. Это создало у соседей чувство вседозволенности. Отдельно стоит вопрос о сносе военных памятников советским воинам в Восточной Европе, особенно в Польше, Чехии, Прибалтике, Болгарии (!). Российские протесты не подкреплялись конкретными мерами, возможно, из желания не «поддаваться на провокации». Или не усугублять положение русскоязычных диаспор. Сейчас очевидно, что эта мягкость не сработала.
8.6.1. Уже поздно в большинстве случаев корректировать поведение соседей. Урон не восполнить. Но оставлять подобные акции без ответных действий больше нельзя. Необходимы конкретные меры против недружественных актов, а, возможно, и превентивные действия, чтобы другим неповадно было.
8.6.2. Понятно, что уже требуется выстраивать новую концептуальную линию политики в отношении стран «ближнего зарубежья». Мы им что, что-то должны? Украинский опыт нужно учитывать.
8.7. Переоценка влияния экономических факторов на внешнюю политику государств. Следуя марксистской и либеральной догмам, западному упору на его важнейшее конкурентное преимущество в 1990-2000-х гг. (Клинтон: «Это экономика, дурачок!»), нашему собственному стремлению обогатиться после 70 лет социалистической скудости, системно недооценивали роль геополитических, геостратегических и геоидеологических факторов в определении политики. Особенно в условиях нынешнего «геополитического землетрясения», смены мирового порядка. Отсюда упор на концепцию «энергетической сверхдержавых, расчёты на то, что экономическая взаимозависимость обеспечит дружественное отношение экономических партнеров (европейцев, особенно немцев), повальное увлечение связями с бизнес-кругами. На практике это означало не столько развитие экономики и укрепление собственной экономической базы (что жизненно необходимо), а создание сети отношений, выгодных прежде всего конкретным корпорациям по обе стороны.
Нет сомнений, что экономические факторы имеют важнейшее значение. Без жизнеспособной экономики не будет ни внутреннего спокойствия, ни поддержки власти в долговременной перспективе, ни военной мощи — по-прежнему главного источника силы в мировой политике. В острокризисной, де-факто военной ситуации, в которой мы живём и будем жить в обозримом будущем, роль военной силы и идеологического фактора, фактора веры и воли в совокупной мощи государства (и раньше, повторимся, у нас недооцененных) повышается.
Экономические связи с внешним миром стоит энергично налаживать. Они крайне важны и для благосостояния страны. Упор на автаркию контрпродуктивен. Но нельзя попадать в чрезмерную зависимость от них, как СССР, — в финансово-кредитной области, а новая Россия — и в целом ряде других. В аппарате кабинета министров необходим орган (если его ещё нет), который координировал и оценивал бы в комплексе внешнеэкономический, внешнеполитический уровень зависимости, а также противодействие экономической войне. В ближайшие годы чрезмерно рассчитывать на экономическую взаимозависимость как стабилизатор экономических отношений, в том числе и с дружественными партнерами, не стоит.