Наши герои сошли со страниц Гомера, их — с полотен Босха
Англосаксы пытаются давить санкциями, ангажированное рейтинговое агентство Fitch уже пророчит России «неминуемый дефолт», понизив кредитные рейтинги нашей страны ниже плинтуса. Но у Госдепа вырисовывается проблема, на фоне которой все эти махинации с рейтингами и «уходом брендов» выглядят сущим пустяком.
Еще в 2020 году были сигналы о том, что Пентагон в сотрудничестве с украинским неонацистским режимом уже долгие годы разрабатывает на территории Украины биологическое оружие. Сейчас это уже подтвержденные факты – и самое наглядное доказательство тому истерика замгоссекретаря США и ярой русофобки Виктории Нуланд, которая была вынуждена признаться, что «ведётся работа, чтобы не допустить попадания российским силам результатов биологических исследований».
Не вижу иного оптимального исхода конфликта, который не привел бы к ликвидации Украины как государства – все иное равнозначно поражению.
Демилитаризация и денацификация без замены возникающего следом вакуума Русской идеей снова и снова будет приводить к ремилитаризации и ренацификации.
Не важно, кого поставить во главе Украины после операции – хоть Януковича, хоть Царева, хоть самого Путина, без решительной замены украинства иным содержанием мы снова и снова будем получать процесс становления враждебного государства.
Сейчас для России по настоящему опасны и убийственны две вещи.
1. Разрыв между глобальным контекстом операции и официально объявляемыми её целями. Формулировка «Мы провели полную экономическую деглобализацию, перетряску все уровня жизни и его драматическое понижение (пусть временное, но на несколько лет — минимум) ради того, чтобы… Зеленский мог и дальше запрещать русский язык, но только подписав бумажку о внеблоковом статусе» — это ад. Это путь к скорому поражению.
Запад вместо любимых нашей политикой муток-круток выбрал модель глобального джихада за Украину. Если мы не провозгласим борьбы за Святую Русь и против глобального зла — мы потерпим поражение, причем не столько на фронте, сколько в тылу.
Заявляемые цели, размером с мышиный копчик, не смогут поддерживать сплоченность общества сколько-нибудь долго. И они снижают психологическую резистентность к информации о тех жестоких методах, которыми приходится воевать. Разнести центр Изюма, чтобы отвоевать его для России — это одно, а сделать то же самое, чтобы подписать с Зелей бумажку, которой он публично подотрется (не исключаю, что нефигурально, он же клоун) — это другое. Понятно, что грамотная вражеская пропаганда будет бить туда: «Вы убиваете русский мирняк ради того, чтобы Зеленский подписал вам гарантию?». Какое-то время это может быть сдержано аргументами типа «А чего этот мирняк сидел смирно, пока 8 лет уничтожали Донбасс», но запас этого аргумента ограничен.
2. Вторая угроза — отсутствие показательных военных результатов. Понятно, что рывок в первые сутки был кавалерийской атакой, основанной на оказавшейся ложной надежде, что там все посыплется с одного удара. И что брать н.п., особенно с большим количеством мирняка, будет непростой и мучительной работой. Но, тем не менее, при составлении дальнейшего плана боевых действий необходимо учитывать не только чистой военный, но и психологический момент. Должен быть составлен список психологически важных пунктов, освобождение которых будет символом победы, и концентрировать и использовать войска так, чтобы с определенной регулярностью их предъявлять обществу.
Увязание в локальных позиционных противостояниях и, тем более, в гуманитарных переговорах это прямой путь к катастрофе. К повторению катастрофы 1915-1917 года, когда даже победоносная русская армия не выглядела победоносной в глазах русского общества, оказалась возможной подрывная пропаганда основанная не не прогерманстве (проукраинстве), а на дискурсе неудачи. Такой дискурс невозможно преодолеть только лишь красивыми видео работы вертолетов и прохождений танковых колонн. Пораженчество преодолевается только названиями взятых городов.
Однако, при этом, при взятии городов ни в коем случае нельзя проводить неподготовленных штурмов к датам. Это будет лишь еще хуже. Проблема решается только своевременной концентрацией на важнейшем направлении превосходящих сил. Нельзя наступать всюду и сразу, по всем направлениям одновременно, особенно имея крайне недостаточный запас сил (мы себя пока отграничили даже от резервистов). То есть должна быть проведена ювелирная по точности логистическая работа по тому, чтобы такая машина военных успехов реально заработала. Иначе самые лучшие намерения будут похоронены под «царица немка у нее провод в генеральный штаб Вильгельма».
Не надо так уж бояться санкций, они потеряют смысл, когда мы установим контроль над Украиной, ведь вся ее экономическая система, как и система международных связей, станет по сути нашей. Мы получим доступ к мировой экономике через Украину во всей полноте, которую Запад по причине своего показного украинолюбия не сможет ограничивать.
Однажды Наполеона спросили, откуда он черпает средства для своих разорительных войн. Наполеон ответил коротко и внятно: «Война сама себя кормит». Эту войну должна оплатить Украина, у которой уже сейчас следует отбирать продовольствие и ГСМ для наших вооруженных сил, а после войны ее следует обложить контрибуцией. Украина должна заплатить за то, что заставила нас воевать с нею; впредь неповадно будет.
Вот кого бы я бил палкой и гонял вокруг Останкино без трусов, это «экспертов», которые до войны кормили аудиторию историями про то, как за 4 дня возьмем Киев. Эти ублюдки просто лгали моему народу, что война с 40-миллионным государством, которое 8 лет очень целеустремленно готовилось к войне, будет легкой прогулкой (упреждая: нет, я говорил нечто противоположное — война будет тяжелой и кровавой, другое дело, что мой вывод из этого был полностью неверным — о том, что войны не будет вообще). Теперь война идет две недели, противник не сломлен, у людей фрустрация, а в соцсеточках начинают сравнивать текущую кампанию вообще с Финской войной. В реальности, давайте без иллюзий: большая страна, десятки миллионов населения, 8 лет яростной пропаганды из каждого утюга и яростной же очень деятельной подготовки к войне. Я понимаю, это не все отражают себе, но сейчас наши войска ведут очень, очень сложную кампанию. В рамках которой надо как-то исхитриться взять несколько городов-миллионников, и множество городов поменьше, а также один мегаполис, который обороняет очень отожранный корпус высокомотивированного противника, причем противника, у которого есть артиллерия в товарном количестве, есть бронетехника, есть не все, но почти все, что есть у нас. Наши, конечно, победят. Все эти сравнения с Финской войной — это просто фрустрация от того, что реальные сражения вышли куда более упорными, чем иксперды рисовали. Но это вот совсем далеко не марш с оружием на плече. Это надо понимать. Это надо было понимать еще до начала боевых действий.