Двадцать девятое января
Разговоры о скорой войне (она же «вторжение на Украину») не затихают, хотя уже, кажется, все, кто мог, с обеих сторон сказали, что войны не будет. Между тем, очень важный вопрос о том, почему, собственно, ее не будет, находит ответ только в виде: а иначе санкции, а НАТО тогда вот что сделает, а международная изоляция и прочее в таком роде. А у «вторжения», кроме военно-политического, есть два аспекта, о которых на публике говорят очень мало — а они-то и есть главные для определения: возможно или нет.
Дело в том, что война, начавшись, очень быстро закончится. А жизнь будет продолжаться. И решать надо, на самом деле, не вопрос о том, можно ли разгромить врага, а о том, как жить после победы.
Я никакой военный эксперт, но абсолютно уверен — той «стотысячной группировки», которой клянутся натовцы, которую рисуют на картах в западных СМИ, за глаза хватит, чтобы разгромить все, что есть вражеского до самой польской границы. И вот на второй день после начала кампании победоносная армия занимает Харьков, на четвертый (допустим) Днепропетровск, а еще через три дня — Одессу. Враг бежит, правительство Зеленского в изгнании в Канаде, там ему самое место.
А вот что дальше? Дальше с запада плачут про «оккупированные территории». Но с Востока знают, что никакой оккупации нету. А есть обычные области России, которые должны отныне жить в российском правовом поле. Так же, как все остальные наши регионы. И вот тут-то те самые две проблемы возникают.
Первая — финансово-экономическая. Если это обычные российские регионы, то жители этих регионов должны получать обычные российские пенсии, бюджетники — обычные (пусть на уровне относительно бедных наших областей) российские зарплаты, то же самое полицейские и чиновники. На практике это означает, что, с учетом поддержания в рабочем состоянии инфраструктуры, на каждый миллион населения новых территорий нужно не менее 50 миллиардов рублей, не считая средств пенсионного фонда (еще примерно 2,5 миллиарда на каждый миллион жителей) — это близко к минимальному уровню бюджетной обеспеченности на душу населения в России. Сколько населения прибавится? миллионов двадцать? Так, стало быть, по минимуму нужен всего-навсего триллион. В год. Повторяю, без улучшения чего бы то ни было, только чтобы ноги не протянуть.
Но деньги — это полбеды. Вторые полбеды — это люди. Всеми этими городами и областями нужно ведь управлять, причем не останавливая процесс управления ни на день. Кто этим будет заниматься? Где та армия чиновников, которая заменит украинских коллег? А менять придется всех до последнего начальника самого мелкого отдела в управлениях спорта и образования и до последнего инспектора ГАИ или как она там называется. Не говоря уже о директорах школ и учителях, главврачах и прочее.
Во-первых, потому что на дворе не 2014 год, им там восемь лет кряду промывали мозги насчет «незалежности» и борьбы с агрессором. И сколько-то из них в самом деле индоктринировано, а все остальные делали вид, что щирые. А во-вторых, потому, что работать как русские чиновники они все равно не умеют. Безо всякой идеологии — просто не пробовали никогда. Спросите тех, кто работал в Крыму и Севастополе как раз с 14-го года — а это ведь еще, мягко говоря, с самого начала была совсем не Украина.
Сто тысяч солдат у России есть. И в десять раз больше есть. А сто тысяч «лишних» управленцев? Да что там тысяч. По сотне опытных руководителей для формирования хотя бы костяка администраций регионов найдется ли?
И вот как начнешь такое подсчитывать — так и понимаешь, в чем будет исчисляться цена собирания русских земель.